Литопсные мемуары VI

Десмонд и Норин Коул

В наших мемуарах об октябре-ноябре 1968 г. мы забыли упомянуть о встречах с двумя очень важными людьми — это д-р А.Л. Гейер (A.L. Geyer), в честь которого был назван L. geyeri, и Гарри Холл (Harry Hall), увековеченный в L. hallii. Д-р Гейер был Верховным комиссаром Южной Африки в Лондоне в начале 50-х, и одинаково хорошо говорил на английском и африкаанс. Он переписывался с Десом несколько лет, но лишь в 1968 они встретились. Сначала переписка велась на африкаанс, но однажды секретарь Деса, говоривший по-английски, сделал несколько ошибок, печатая написанное от руки письмо Деса. Дес принёс извинения, на что д-р Гейер ответил, что он и не подозревал, что африкаанс не является родным языком Деса. Он предложил Десу, чтобы тот в дальнейшем писал на английском, а он будет отвечать на африкаанс. «Так мы будем полностью понимать друг друга, но использование родного языка сбережёт нам много времени!» Так они и поступили.

Д-р Гейер много путешествовал по Южной Африке со своей женой Анной и открыл много колоний литопсов и других суккулентов. У него была замечательная коллекция, и мы получили от него много информации, он также сообщил, где можно найти некоторые редкие виды. L. gesinae var. annae был назван в честь Анны Гейер-Жубер (Anna Geyer-Joubert).

В Кристенбошском ботаническом саду в Кейптауне мы встретились с Гарри Холлом, который незадолго до этого ушёл на пенсию. Мы посетили его дом, и он пообещал когда-нибудь дать нам черенок типового экземпляра L. marmorata, принадлежавшего Н.Э. Брауну. Он сдержал своё слово, и растение до сих пор живёт у нас, через 86 лет после того, как оно было опубликовано в 1920! Позже мы ездили с Гарри Холлом за L. divergens в Кнерсвлакте (Knersvlakte). Он всегда возил с собой заварочный чайник, который он называл, если мы правильно помним, Сюзи. Однажды он заварил в нём чай, и когда он налил первую чашку, в ней оказался хорошо прокипячённый паук!

Когда три–четыре дня подряд ночуешь на природе, а днём копаешься в земле, иногда на сильном ветру, то главная мысль, когда подъезжаешь к какому-нибудь городу —«Наконец-то я вечером приму ванну». Мы провели три дня в вельде между Серес (Ceres) и Лорисфонтейном (Loriesfontein). На второй день ветер дул особенно сильно, и мы чувствовали себя, мягко говоря, грязными. Местность, по которой мы ехали, была иссушенная, и в течении многих миль нам ни разу не встретилась стоячая вода. Тем не менее, когда на третий день село солнце, из ниоткуда появились миллионы москитов и облепили нас. Они были отчаянно голодные, а тут было целых два человека им на пропитание. Был вытащен репеллент, но эти москиты были далеки от цивилизации и не знали, что его нужно бояться. Мы чуть не задохнулись, но всё было бесполезно. Наконец мы опрыскали щит в голове нашего ложа, защищающий нас от ветра, и это помогло. Наконец мы заснули.

На следующий день снова было очень ветрено, и к концу дня мы были грязные, как никогда, покрытые пылью и средством от насекомых. Перед тем, как покинуть предыдущую ферму, где мы собрали L. viridis (С127), мы поинтересовались об отеле в Лорисфонтейне. Фермер ответил, что он никогда там не ночевал, но часто был внутри, и он выглядел очень хорошим, чистым и комфортабельным. С лёгким сердцем, надеясь на хорошую ванну, мы уехали. Дес зарегистрировался и вышел к машине с новостью, что нам досталась комната без отдельной ванной. Это не было таким уж необычным, и когда мы сняли куртки, Норин отправилась искать ванную. На другом конце коридора была комната, в которой лежала груда битого кирпича, строительный раствор и красный песок. Рабочие были заняты перестройкой части отеля, чтобы он соответствовал новым правилам, требующим для получения лицензии отдельные ванные. Никаких признаков ванной комнаты не было, и когда официант принёс напитки, мы спросили у него. «У нас нет ванной, она была демонтирована»— ответил он! «Где же нам помыться?» «Вот,— сказал он, указывая на небольшую раковину, установленную в комнате,— но горячей воды нет, я могу принести вам с кухни». Вместо ванны, о которой мы так мечтали, у нас было мытьё в раковине!

Узнав часть настоящей истории открытия и имени L. dorotheae от «Поча» ван Зила (“Pos” van Zyl), мы договорились посетить миссис Алетту Элену Экстен (Aletta Helena Eksteen) во время пасхальной недели, 4–6 апреля 1969 г. Она жила с дочерью и зятем в Цанене (Tzaneen) на севере Трансвааля. Контраст между пышной растительностью этих мест, многочисленными тропическими фруктовыми деревьями, алоэ и яркими садами и Пофаддером (Pofadder) в сухом Северном Кейпе был потрясающим. Миссис Экстен очень хорошо помнила свою молодость, проведённую в Пофаддере, в частности, события, связанные с её открытием и названием L. dorotheae. Она впервые нашла эти растения возле Пофаддера в середине 1930-х, и мистер Г.Х. «Поч» ван Зил, поняв, что это новый вид, отослал эти растения Луизе Болус в Кейптаун. После того, как растения не зацвели, миссис Болус попросила выслать ещё растений, и миссис Экстен выслала несколько в 1938-м. Они зацвели в апреле 1939-го, и миссис Болус опубликовала новый вид как L. eksteeniae, названый в честь Алетты Э. Экстен, в “Notes on Mesembryanthemum and Allied Genera”, часть III, 20 июля 1939 г.

Миссис Экстен также выслала несколько экземпляров своему другу и коллеге по сборам, д-р Д.П. ван Гюйстену (D.P. van Huysteen) из Беллвиля (Bellville) недалеко от Кейптауна. Вскоре профессор Г. Нель посетил дом ван Гюйстена, и его дочь, д-р Доротея ван Гюйстен, показала Нелю отцовскую коллекцию суккулентов, когда отца не было дома. Его интерес к новому растению был очевиден, и она дала ему несколько растений. Не ожидая, когда растения зацветут, Нель опубликовал их в “Succulenta” 21(7) в июле 1939 г, назвав L. dorotheae в честь дочери своего друга. Дата выпуска ежемесячного журнала “Succulenta” — 5 июля 1939 г. Поэтому название L. dorotheae опережает название L. eksteeniae на 15 дней, и миссис Алетта Элена Экстен не получила должного признания за своё открытие одного из самых красивых литопсов.

18–27 апреля 1969 г. Путь от Йоханнесбурга до Юго-Западной Африки (Намибии) неблизок, но мы каждый год старались съездить туда во время 10-дневных каникул в апреле и сентябре. Точнее, до нефтяного кризиса на Ближнем Востоке, но об этом в другой раз. Мы оставили дом 18 апреля, надеясь выследить новую разновидность L. lesliei. Мы получили информацию об этом растении и нужном месте от миссис Марии Э. Гюйсамен (Maira H. Huysamen) из Приски (Prieska). Растения оказались достаточно характерными, с очень тонким рисунком, без окон, оранжево-коричневого цвета. Дес опубликовал его как новую разновидность, названную L. lesliei var. mariae (C141) в честь миссис Гюйсамен. Колония расположена примерно в 10 км на юго-запад от Бошоф (Boshof) в Оранжевом Свободном Штате.

На следующий день мы посетили колонию того, что нам описали как L. turbiniforums (=L. hookeri) с белыми цветками. Но мы обнаружили, что это первая известная нам смешанная колония, один вид был с белыми цветками — L. fulleri var. ochracea (=L. hallii var. ochracea, C142A), а другой с жёлтыми — L. turbiniforums (=L. hookeri, C142B). Никаких признаков гибридизации мы не обнаружили. Обычно жёлтоцветковые виды заканчивают цветение до того, как раскрываются белоцветковые. Место находится в 30 км от Никерксхопа (Niekerkshoop). Мы пересекли границу с ЮЗА и направились на ферму «Плато», где жили наши друзья Герберт и Гретель Эрни (Herbert and Gretel Erni). На следующий день Герберт отвёз нас на своём старом лендровере на несколько ферм, на которых были известные ему колонии литопсов. И тут мы ещё раз наткнулись на смешанную колонию, C143A и C143B, L. bella (=L. karasmontana var. bella) и L. schwantesii. Это было на северо-северо-востоке от Ауса (Aus). На двух горах на северо-востоке и на северо-северо-востоке от Ауса мы нашли L. schwantesii, растущий среди осколков известняка на нижней части склона и в коричневой почве выше по склону (C144, C145 и C146).

Покинув «Плато», мы отправились на юг от Ауса, где собрали на юго-юго-западе L. erniana (=L. karasmontana subsp. eberlanzii, C147) и L. marthae (=L. schwantesii var. marthae, C148). Мы нашли L. erniana var. witputzensis (=L. karasmontana subsp. eberlanzii, C149) неподалёку от старого полицейского участка Витпуца (Witputz), и так как уже становилось поздно, мы решили там заночевать. Здание казалось заброшенным, никого не было видно. Во дворе стояли лишь несколько ржавых грейдеров. Мы уже собирались заглянуть внутрь, как увидели свет фар и во двор завернул автомобиль. С пассажирского места выскочила женщина и, держа в руках маленького ребёнка, убежала в дальний конец комплекса. Казалось, увидев нас, она пришла в ужас. Из машины вышел мужчина, и хотя он выглядел встревоженным, он подошёл к нашему лагерю. Место лишь казалось заброшенным, здесь в качестве сторожей жила эта семья, занимая небольшую часть одного из зданий. Увидев наши огни, от костра и автомобиля, они решили, что мы пришли сюда с недобрыми намерениями. Мы быстро успокоили мужчину и извинились за вторжение. Однако женщина так и не появилась, больше мы её не видели.

Мы нашли ещё L. bella, а также другие суккуленты, такие как трихокаулоны, Titanopsis luederitzii, Luckhoffia и другие. К востоку от Ауса мы собрали L. kuibisensis (=L. schwantesii, С150). Следуя информации, полученной от Герберта Эрни мы к своей радости нашли L. francisci (C140) в Халенберге (Halenberg) и подтвердили наличие L. eberlanzii (=L. karasmontana subsp. eberlanzii), который мы собрали во время первого путешествия. К нашему прискорбию, огромный кусок склона был взорван для получения щебёнки на строительство дороги Аус-Людериц, и тысячи растений были уничтожены.

Настало время возвращаться домой — Дес должен был вернуться к началу нового семестра.