Восхождение на Брандберг лёгким способом

Норин Коул

Эта статья является обновлённой версией статьи, опубликованной в 1988 г. в Excelsa 13, журнале общества любителей кактусов и суккулентов Зимбабве «Aloe».

В течении многих лет мой муж Дес и я всегда были невероятно удачливы, большинство наших исследовательских поездок оказывались успешными, замечательными и приятными. Лишь несколько раз из-за плохой погоды, неподходящих условий или проблем с машиной мы возвращались разочарованные и расстроенные. Но путешествие, совершённое в мае 1986 г., было самым восхитительным из всех. Восхищение происходило главным образом от того, что осуществилась наша многолетняя мечта.

В то время оставалась единственная разновидность литопсов, которой не было в нашей коллекции, и пока мы не получили натуральный материал для изучения, точно положение этой разновидности оставалось неопределённым. Растения были открыты на вершине горы Брандберг (Brandberg) Ялмаром Руднером (Jalmar Rudner) в июне 1955 г. Он был археологом, участником экспедиции, организованной Научным Обществом Юго-Западной Африки (теперь Научное Общество Намибии) для изучения горы. Брандберг — огромная гора в Намибии к северо-западу от Виндхука, самая высокая в стране. Много лет назад, увидев снимки других брандбергских экспедиций, мы решили, что для нас единственный способ попасть на вершину — на вертолёте! Хотя в поисках литопсов мы прошли сотни километров, взобрались на множество холмов и несколько гор, мы не альпинисты. Литопсы обычно растут на легкодоступных гребнях или низких холмах, и лишь пол-дюжины видов и разновидностей, насколько нам известно, нашли убежище на склонах и вершинах гор.

Итак, проходили годы. Мы стали старше и ещё менее способными взобраться на такой огромный горный массив, и мы уже стали думать, что никогда туда не попадём. Бессмысленно заниматься организацией вертолётного полёта, если на горе не было дождей, найти литопс во время засухи практически невозможно. Кроме того, нам нужно время для поисков — возможно, несколько дней. Это очень большая территория, площадью примерно 29×24 км², высота примерно 2600 м, и искать прячущееся растение диаметром в пару сантиметров на таком обширном и неровном месте, не имея представления о том, с чего начать невыполнимая задача.

У нас не было даже мыслей попасть на Брандберг, когда мы оставили дом в конце апреля 1986 г., но через цепь случайных совпадений мечта осуществилась. Несколько недель до этого мы с нарастающим интересом слушали, как Омаруру (Omraruru), Uasakos (Usakos) и другие места на прилегающей территории всё чаще и чаще упоминались в сообщениях об осадках. Это привело нас к мысли, что и Брандбергу, всего лишь в 150 км на западо-северо-запад от Омаруру, могло что-то перепасть. Мы решили провести часть путешествия в этих местах, поработав сначала на юге Намибии, где хорошие дожди после многолетней сильной засухи означали прекрасные условия. Однако через несколько дней перед отправлением мы узнали, что всё последнее время до конца апреля Брандберг и в окрестностях были очень сухо, и нам посоветовали не тратить там попусту время. В последнюю минуту мы изменили свои планы и прибыли в Виндхук на неделю раньше, чем собирались. Мы хотели провести несколько дней, посещая друзей и обсуждая разные проекты с сотрудниками Департамента охраны природы, а затем повернуть на юг, где условия были явно гораздо лучше.

Наши желание и нужда попасть на вершину Брандберга для поиска и сбора литопсов были хорошо известны др. Эжену Жуберу (Eugène Joubert), в то время — главе исследовательского отдела Департамента охраны природы. Как только мы прибыли в его кабинет утром в пятницу 9 мая, он сообщил нам, что на следующей неделе вертолёт Департамента летит на север в Очовансанду (Otjovansandu) для исследования количества диких животных — и они готовы изменить его маршрут, чтобы мы могли побывать на горе. Если мы хотим. Хотим ли мы? Риторический вопрос!

С нетерпением ожидая полёта, мы с ужасом думали, что зря потратим время и ценные ресурсы, если условия на горе будут неподходящими. Друзья, проведшие пасхальные выходные в конце марта в окрестностях горы, подтвердили то, что нам сказали раньше, и настаивали, что надеяться найти там что-либо бесполезно. Однако телефонный звонок на шахту в Уисе (Uis), в 25 км на юго-восток от Брандберга, принёс новости: через неделю после пасхи на горе был ливневый дождь. Выпало около миллиметра осадков: достаточно, чтобы наши растения выскочили из убежища! Как можно судить с расстояния 25—30 км о том, что выпал именно один миллиметр, для нас осталось загадкой. Однако хотя равнины вокруг горы могли быть абсолютно сухими и бесплодными, новости о ливне означали, что оставалась некоторая возможность найти растения, и наши друзья из Департамента охраны природы приготовились использовать этот шанс. Вероятность того, что мы снова окажемся в Виндхуке, когда вертолёт полетит в нужном направлении, была настолько мала, что мы решили воспользоваться возможностью.

Тем временем мы встретились с человеком, для которого Брандберг был вторым домом. Джо Уолтер (Joe Walter) начал заниматься альпинизмом в 1969, а когда мы с ним познакомились, он совершил более 25 восхождений, проводя на горе до четырёх недель подряд. Если кто-то знал это место, трудные места, что можно и что нельзя, так это он — и он отпросился с работы, чтобы сопровождать нас в качестве проводника! Были разложены карты и обсуждены планы на следующую неделю, когда мы встретимся с остальными участниками у Брандберга. Прождав четыре дня, мы оставили Виндхук и отправились в Свакопмунд (Swakopmund) по легендарной дороге Комас-Хохланд (Khomas Hochland road), которая в течении многих километров изгибается и то поднимается вверх, то спускается вниз, подобно американским горкам, пока в конце концов не спускается на плоскую равнину. Вокруг были многочисленные экземпляры великолепных Cyphostemma currori, к сожалению, изуродованные: имена, инициалы, даты и другие бесполезные надписи были глубоко вырезаны на толстых стеблях этих прекрасных деревьев. Ну почему «цивилизованные» люди должны быть такими разрушительными и бездушными?

Когда мы приближались к Свакопмунду, с моря двигался туман, и температура резко упала, хотя весь день, пока мы ехали в глубине материка, было солнечно и жарко. Мы подъехали к берегу у 72-й мили и провели достаточно неприятный вечер на холодном и сыром туманном берегу. Стоянка для путешественников была без всякой защиты от холодного ветра, но обстановка была не такой уж плохой, и горячий душ за 50 центов был очень кстати. Заправившись бензином, на следующее утром мы поехали вдоль берега к устью реки Угаб (Ugab), где посетили парк Берега Скелетов (Skeleton Coast). К тому времени туман и дымка рассеялись, и вновь ярко засияло солнце.

Повернув в глубь материка, мы поехали вдоль южного берега реки к Западной шахте Брандберга. К нашему удивлению, мы увидели вельвичии всевозможных размеров, растущие на песчаном русле реки и втиснувшеся между камнями на склонах вдоль обеих берегов, и у многих были созревшие семена. Мы всегда думали, что они растут лишь на песчаных руслах рек и были удивлены, увидев их так далеко от берега на очень каменистых холмах. Большой экземпляр Euphorbia virosa демонстрировал следы ветра и песка, которые ему приходится переносить, и листья вельвичий, изорванные в клочья, свидетельствовали о том же.

Наконец мы выехали на главную дорогу к шахте, по которой ехать было гораздо лучше, чем по колее вдоль песчаного русла. Примерно через 20 км мы проехали поселение возле заброшенной Западной шахты Брандберга, после чего дорога ухудшилась, превратившись в покрытую камнями колею между холмами, ведущую к реке Угаб. Когда-то на этом месте кипела жизнь. До сих пор были видны большие водные резервуары, насосы и трубы, обеспечивающие водой шахту, до которой оставалось около 7 км. На середине высохшего русла был железная крышка колодца, закрывавшая выложенный кирпичом источник — видимо, единственный источник воды для людей, до сих пор живших возле шахты. Позже мы смогли достать из источника немного воды и нашли её удивительно чистой и прозрачной.

На другом берегу реки мы с боем прорвались через завал по почти исчезнувшей колее, включив полный привод и малую передачу для того, чтобы взобраться по каменным ступеням и булыжникам, а затем пробраться по дну высокого каньона. Жара была ужасная, никаких намёков на ветерок, в багажном отделении нашей машины температура поднялась до 58°C, всё было горячим на ощупь. В конце концов после ужасно медленных 17 км мы выбрались из ущелья и увидели перед собой более открытый и ещё более восхитительный пейзаж. В наших первоначальных планах мы хотели проехать по этой территории и исследовать гребни и овраги, но увы, нам пришлось повернуть обратно, так как мы меньше всего хотели опоздать на назначенную у Брандберга встречу или, ещё хуже, пропустить её, а скорость оказалась меньше, чем мы предполагали.

Тем вечером мы устроили лагерь у юго-западного подножия Бранберга и взирали на с благоговейным ужасом на громоздящиеся гигантские башни, на которые, мы надеялись, завтра мы «взберёмся». Тишину и покой пустыни нарушали лишь щёлкающее «цк-цк-цк-цк», которым неуловимые чирикающие геконы [Ptenopus garrulus] переговаривались между собой из своих песчаных нор. Их хор длится до тех пор, пока они видят свет — в том числе свет от костра! Время от времени атмосферу дополнял вой коричневой гиены или голос какой-нибудь ночной птицы. После очень хорошего ужина мы расслабились у костра и решили послушать музыку. Чисто случайно я выбрала Скрипичный концерт Чайковского, и мы сразу поняли, что это идеальная фоновая музыка для нашей Брандбергской экспедиции. Парящие пассажи, казалось, символизируют размер и великолепие горы — вздымающиеся утёсы, глубокие овраги и ущелья, острые гребни и огромные камни, из которых состоял этот массивный оцепеневший гигант. Так мы и сидели у костра и думали каждый о своём.

Следующее утро было испорчено миллионами комаров и мошек, доведших нас до отчаяния и заставивших собраться в рекордное время. Жар от солнца усиливался, они искали любые следы влаги, и мы постоянно махали руками в бесплодных попытках отогнать их от наших глаз, ушей, носов и ртов. По дороге на Уис вдоль южной стороны горы мы заметили поворот к предполагаемому месту стоянки у подножия ущелья Хунгороб-Шлюхт (Hungorob Schlucht). Мы несколько раз останавливались, чтобы поискать литопсы и другие суккуленты, поднять и восхититься разноцветными пустынными камнями и поволноваться по поводу ужасно сухих условий. В одном месте дорогу пересекала гряда белого кварцита, и неожиданно мы увидели сотни Aloe asperifolia. Мы вышли из машины, чтобы посмотреть, не прячутся ли среди камней другие суккуленты, такие как одинокий куст Hoodia sp.

Неожиданно абсолютная тишина пустыни была нарушена тарахтящим звуком далёкого мотора. Мы оба остановились и прислушались. Звук приближался, но мы не могли понять, был ли это звук грузовика, вертолёта или чего-то ещё. И когда звук стал яснее, мы поняли, что это был шум грузовика, смешанный с жужжащими обертонами быстро приближающегося вертолёта. Далёкая чёрная точка выросла до маленького синего вертолёта, пролетевшего над нами и изящно приземлившегося в 25 метрах от места, где стояли мы, чувствуя нарастающее восхищение. Мечта превращалась в реальность! Это всё нам не снится! Джо, наш проводник, выскочил, подбежал к нам и сквозь шум двигателя сказал, что они пролетят через лагерь у Хунгороб-Шлюхт, затем поднимутся, посмотрят по пути несколько ориентиров и приземлятся на вершину на месте, о котором мы раньше договорились. Пока Джо будет осматриваться, Джон, пилот, вернётся в лагерь, возьмёт нас на борт и доставит на гору.

К тому времени грузовик с топливом, другой источник шума, в клубах пыли проехал мимо нас. Как только Джон и Джо снова поднялись, мы рванули к дороге и на максимально возможной скорости последовали за быстро удаляющимся грузовиком. Путь от дороги до лагеря был очень неровным, и мы нетерпеливо ползли, испытывая ту странную иллюзию, возникающую, когда приближаешься к высокой горе: впечатление спуска вниз, когда на самом деле ты поднимаешься вверх по довольно крутым нижним склонам, и удивляешься, почему двигатель так плохо тянет! Маленькая голубая стрекоза приземлилась у нашего лагеря, и пока её заправляли, мы быстренько перекусили вместо ленча — мы были слишком возбуждены, чтобы много есть — разложили нужные вещи и получили инструкции от Джона. Туго застегнув головные уборы, с возрастающим внутри ликованием мы забрались в голубой пузырь — иначе не скажешь! Три маленьких сиденья стояли вплотную под плексигласовым куполом, открытые по бокам. Двери были сняты, чтобы облегчить доступ и уменьшить вес. Дес и я застегнули ремни. Я очень надеялась, что мы не выпадем!

Джон завёл двигатель, посмотрел одну рукоять, проверил другой циферблат, подождал нужную комбинацию показаний, после чего мы легко взмыли вверх и неспешно поднимались до тех пор, пока во время поворота к горе мы не увидели далеко внизу наши машины, превратившиеся в игрушки размером со спичечный коробок. Набор высоты казался медленным, но если учесть, что мы поднялись на высоту двух километров и пролетели расстояние восемнадцать километров, подъём был вовсе не медленным. Подъём, на который Джо потребовались полтора дня, мы совершили за восемь минут! Сначала Дес сидел, вцепившись в косяк двери, но освоившись, стал фотографировать. Когда мы наклонялись вперёд или в стороны, моё дыхание замирало, но поняв, что с нами был невероятного мастерства пилот, слившийся в единое целое со своей машиной, я несколько расслабилась.

Неровная громадность горы была ещё наглядней, когда мы пролетали над кучами огромных камней, крутых обрывов и ущелий, острых вершин и ровных плато. Вскоре мы начали снижаться, и Джон приземлился точно в следы, оставиленные полозьями вертолёта, когда он высаживал Джо. То, что казалось с воздуха крупными масляным деревом (butter-tree), Tylecodon paniculata, при приземлении быстро выросло до крупных экземпляров Cyphostemma currori. Другой крупный суккулент, покрытый колючками, который я сначала приняла за Pachypodium namaquanum, оказался Euphorbia monteiroi var. brandbergensis.

Мы были восхищены разнообразием растений и очень обрадовались, что в результате недавнего ливня, который, очевидно, выпал по крайней мере на эту часть горы, растения выглядели хорошо. На следующий день мы поняли, насколько такие ливни могут быть локальными и насколько нам повезло. Мы нашли на Бранберге четыре вида Aloe: dichotoma, hereroensis, littoralis and viridifolia, хотя там могут быть и другие. Деревья, кустарники и множество меньших растений боролись за наше внимание. Там были и большие заросли «воскрешающегося растения», Myrothamnus flaellifolius, похожие на мёртвую сухую пустошь. Просто добавь воды — и это удивительное растение вернётся к жизни через несколько часов. Сморщенные высохшие листья зазеленеют и раскроются в рубчатые веера. Оно встречается во многих местах в Ботсване и на холмах Матобо (Matobo Hills) в Зимбабве, и используются в качестве чая. Но времени было мало, и как бы нам не хотелось побродить вокруг, изучая ботанические диковинки этого удивительного места, мы прибыли сюда для конкретной цели, и вскоре мы искали растение, за которым приехали.

Дес привёз с собой экземпляр Lithops gracilidelineata, и «высадил» его на гальку, чтобы все члены экспедиции знали, что нужно искать. Мы разделились и принялись обыскивать островки гравия между огромными булыжниками. Наш наблюдательный пилот, который до этого дня ни разу не видел литопсы, неожиданно подозвал Деса — возможно, это то, что мы ищем. Какое ликование! Здесь, наконец, на вершине Брандберга, выглядывая из своего укрытия, росли два литопса. Рядом Дес нашёл ещё два, и Джо и я прибежали в ответ на его свист. Хотя мы тщательно обыскали это место, больше ничего не нашли, и мы снова разделились: Дес и Джон пошли вверх, а я и Джо вниз.

Наконец Джо нашёл ещё несколько растений, после чего мы нашли достаточно много: мы, наконец, набрели на нужное место. Большинство растений уже отцвело, но мы нашли один поздний цветок, до сих пор открытый. К сожалению, какой-то вредитель выел почти все семенные капсулы, оставив очень мало семян. Были сделаны фотографии, а растения, почва, гравий и камни собраны в соответствующие мешки, и в качестве бонуса я наткнулась на одинокий экземпляр Orbea rangeana, прятавшийся внутри пучковатого куста. Насколько нам известно, до этого его находили на горе лишь однажды. День близился к концу. Хотя солнце было ещё высоко, южные склоны скоро должны были оказаться в тени. Джо решил заночевать на вершине своей любимой горы. Так как перевозить все наши вещи — спальные мешки, еду, кухонную утварь и т.п. — на вершину слишком долго, мы вернулись на базу, беззаботно порхая над скалами и ущельями в нашем пузыре, на этот раз с ценным грузом на борту.

На следующее утро мы рано проснулись, и вскоре Джон повёз Джо на другую часть горы, на некотором расстоянии от места, где мы вчера нашли растения. Он вернулся за нами, и мы снова поднялись на гору тем же способом. Казалось, мы кружились от одной стены ущелья к другой, набирая с каждым оборотом несколько сот футов, поднимаясь всё выше и выше над неровным рельефом.

Насколько другой вид предстал перед нашими глазами, когда мы приземлились на terra firma! Здесь, менее чем в двух километрах от вчерашнего места, сразу было видно, что дождя здесь не было, всё было сухим, как порох, абсолютно обезвоженным. Даже если здесь и были литопсы, они полностью сморщились и исчезли под гравием на поверхности. Растительность полностью отличалась от предыдущего места. На склонах она была гораздо гуще, и нам приходилось продираться через сухие кусты и траву. Особенно много было одного очень колючего растения, способного разодрать одежду в клочья. Местность была также более неровной, огромные камни образовывали преграды, которые приходилось преодолевать, карабкаясь через них или вокруг них. Кучи этих камней разделяли территорию на несколько террас, и снова у меня возникли трудности с дальнейшим продвижением. Хорошо ещё, что вертолёт служил хорошим ориентиром, к которому можно было вернуться.

Мы договорились, что к 11 утра мы отправимся обратно, и снова мы втиснулись в наши сиденья, на этот раз для того, чтобы по пути вниз посетить пещеру Шланген-Хёле (Schlangen-Höhle, Змеиная пещера), у входа которой был фриз с фигурами антилоп квагга, зебр, носорогов, жирафов и множеством фигурок людей, все они были легко узнаваемыми и очень хорошо сохранились. Огромная змея, протянувшаяся по всему фризу, дала название пещере. Считается, что она означает воду поблизости. Археологические находки демонстрировали, что обитатели этой пещеры возможно, люди, нарисовавшие эти рисунки — пасли на горе овец.

В пятый и последний раз мы поднялись на борт синей стрекозы и вскоре (даже слишком быстро) оказались в лагере, где было гораздо жарче, чем на высоте, с которой мы так быстро спустились. Джон загрузил своё оборудовние, полностью заполнившее "пузырь", заправил вертолёт, и поставив двери на место, вскоре уже был в пути к цели, которую он отложил для нашей экспедиции. Удивительная цепочка совпадений — наше присутствие в Виндхуке в нужно время, рейс вертолёта в Отйовансанду, дождь в нужном месте горы — вместе с поддержкой, оказанной нам в Департаменте охраны природы, знанием Джо его любимой горы и мастерство Джона в управлении вертолётм — всё вместе привело к успеху.

После отлёта Джона мы немного перекусили, после чего грузовик с Джо на борту отправился в Виндхук. Мы упаковали вещи и неспеша попрощались с горой, двигаясь по дороге в Уис. Через некоторое время гора оказалась слева от нас, и пока мы ехали, пассажи из скрипичного концерта Чайковского заставили нас заново пережить эти два дня, но всё равно нам не верилось, что это случилось на самом деле.

Из Уиса, маленького шахтёрского городка, мы позвонили в Виндхук, чтобы сообщить о 100%-м успехе и о том, что все направляются в своим местам назначения. Пообщавшись с людьми Уиса, мы услышали истории, от которых позвонки на спине становились дыбом. Несколько недель назад скалолазы нашли на Брандберге скелет человека. Предположительно он пролежал там около пяти лет, но никаких следов одежды, другого имущества или примет для опознания не было. Недавно был послан поисковый отряд за потерявшимся скалолазом-одиночкой. Когда его нашли, он проблуждал пять дней без воды. Мы можем подтвердить, что там можно легко потеряться, отойдя на несколько сотен ярдов. С Брандбергом шутки плохи — он не терпит вторжения людей, которые его не понимают и не уважают — и нам, относящимся к нему с величайшим уважением, но абсолютно не знающим секретов этого окаменевшего гиганта, очень повезло, что нам позволили искать и собирать брандбергские литопсы.

Эта находка дала нам возможность добавить последние штрихи к изучению этого рода в том виде, каким он был на тот момент. Исследовав растения и изучив семена под микроскопом, мы стали полностью уверены в том, что растения принадлежат к группе Lithops gracilidelineata, а не Lithops pseudotruncatella, как считалось ранее. Позже мы переименовали его в Lithops gracilidelineata subsp. brandbergensis.

Список иллюстраций

Рис. 22.7.: Брандберг.
Рис. 22.8, 22.9.: Lithops gracilidelineata subsp. brandbergensis в природе.
Рис. 22.10: Lithops gracilidelineata subsp. brandbergensis в коллекции.
Рис. 22.11: Welwitchia mirablis.
Рис. 22.12: Aloe apserifolia.
Рис. 22.13: Пилот Джон и мы прибываем на Брандберг.
Рис. 22.14: Cyphostemma currori и окружающий ландшафт.
Рис. 22.15: Euphorbia monteiroi subsp. brandbergensis.
Рис. 22.16: Aloe dichotoma.
Рис. 22.17: Aloe hereroensis.
Рис. 22.18: Andromischus schuldtianus subsp. schuldtianus, собранный возле литопсов.