Английские приключения

Стивен Хаммер

Линсей права, раньше я ездил в Англию куда чаще, чем теперь; жаль, так как большинство моих самых близких друзей по увлечению живут в Англии (забавно, как «друзья по увлечению» становятся настоящими друзьями, близость и природная схожесть преодолевают самые широкие социальные пропасти), не говоря уж о великолепных английских коллекциях. Поэтому я был очень рад провести настоящий английский отпуск, изредка прерываемый лекциями. Я старался не повторяться, предпочитая искреннюю импровизацию, которая, даже если и неудачна, предлагает наибольшие шансы на неповторимость; в худшем случае можно получить румянец нежнейшего оттенка. Есть и практические аргументы против повторения. Во-первых, мою лекцию в Саутгемптоне (Southampton) посетила очень юная и увлечённая любительница конофитумов, и я не хотел шокировать её грубыми историями Хаворта, озвученными в Альстоне (Alston). Во-вторых, хотя присутствие в той же аудитории Энтони Митчелла доставляло мне удовольствие, наша беседа во время перерыва спутала ход моих мыслей, или лучше сказать, перенесло их в два неожиданных места; первое было оставлено в 1982 г., а второе в 1934 г. Я вряд ли смог повторить себя, даже если бы постарался.

Альстон-Холл — очень приятное место; пасторальный, окружённый качающимися жёлтыми нарциссами, небольшой, с хорошей акустикой, с превосходной гибкой организацией, хорошо подготовленный (разве американские собрания могут предложить пирог из ревеня для всех и грибное рагу для вегетарианцев(1)). Там даже было превосходно настроенный рояль, на котором я играл по ночам после лекций. Лунное затмение было жуткое неожиданностью. Я выступил с двумя лекциями: первая давала краткое изложение английской мезембриантемологии, от обзора Хаворта в 1794 г. до разделения на роды Брауном в середине 1920-х; вторая — сборная солянка, которая началась с элегантных хавортий и кончилась моими кричаще-яркими культиварами меземб. Поскольку в толпе преобладали кактофиллы, я хотел избежать двух доз не-колючей истории.

Моё расписание позволяло мне провести некоторое время с Терри и Дженнифер Смейл. Я всегда чувствовал себя с ними хорошо, мы поджаривали на огне круассаны, обсуждали таксономические травмы, изучли бульварные газеты. Аккуратные ряды красивых сеянцев Терри показывают, на что способно направленное размножение. Я увидел много нового: экземпляр Conophytum ratum c чёткими краями окон (Кикгат (Kykgat), возле Гамсберга (Gamsberg), TS903); взрослые сеянцы химерического таксономического нововведения Халды, C. quaesitarmilae; маточник C. pellucidum “pardicolor” с красивейшей красной кожей (его выделил Том Джейкобс (Tom Jacobs) из семян, собранных Миасом Кеннеди (Mias Kennedy) у Квекфонтейна (Kweekfontein)(2)); конофитум, собранный Питером Брайнсом (Peter Bruyns) у Экстенфонтейна (Eksteenfontein), предок или потомок bolusiae (яйцо или курица?); и восхитительные пурпурные сеянцы C. obcordellum SH2079.

Я очень был рад увидеть хорошо сохранённый природный материал и производные от него культурные растения. Без должного присмотра растения, распространяемые Терри, со временем превратились бы в передержанное дрожжевое тесто, но сейчас их богатство поражает. К сожалению, я не посмотрел ни коллекцию Криса Роджерсона (Chris Rogerson) — он и Уэнди только что вернулись с охоты на аллигаторов — ни коллекцию Терри и Сюзанн, но я посмотрел коллекцию Эндрю Янга (Andrew Young) — свежую, чистую и энергичную, без метафизической паутины, прилипшей к многим нашим коллекциям. Энди также показал мне программу Google Earth, показывающей всё так детально, что мы почти разглядели колонии C. bachelorum, выехавших на пикник в своих новых одеждах.

Я провёл приятный вечер с Линдсей и Дэвидом Дивз (Lindsay, David Deavse). Мы приехали в лондонский Барбикан-Холл, чтобы послушать Евгения Киссина, великого русского пианиста, превратившего 32-ю вариацию Бетховена C-минор в сказочную бронзу, отполированную и  абсолютно цельную, без неуместных швов и трещин. Всегда поучительно быть рядом с по-настоящему умелым волшебником. Киссин не только не делает ошибок; у него просто нет причин ошибаться. Мои фантазии о том, что я однажды начну карьеру пианиста на пол-ставки, сразу исчезли(3).

Через два дня я провёл запоминающийся день с Гордоном Роули (Gordon Rowley). Музыка и растения, растения и ещё музыка, перемежаемые двухэтапным сахарным фестивалем, проведённым с Джонатаном Кларком (Jonathan Clark) и Питом Артурсом (Pete Arthurs). Гордон выращивает по меньшей мере одно растение лучше меня: его Dinterops “Stonethrow” выглядел невероятно шершавым; его можно было почти принять за отдельный вид.

Печальную новость о кончине Хэйзел Ходсон мне сообщил Дерек Триббл (Derek Tribble), что не удивительно, ведь именно от Хэйзел я узнал о существовании Дерека. Я был у Хэйзел лишь однажды, но я хорошо помню её уверенность виртуоза, присущую людям с такими способностями.. Как ей удалось превратить C. burgeri в ожерелья из больших блестящих розовых жемчужин? Как Киссин играет, кажется, не касаясь клавиш? Глядя на горшки Хэйзел, наполненные великолепными растениями, думаешь о хозяйке, всегда готовой угостить аппетитными кушаньями. «Ничего такого» — сказала бы она, но оценила комплимент, на который намекали частые просьбы об обмене. Я начал обмениваться с Хэйзел черенками, семенами и информацией в 1980 г.; в те спокойные имена трансатлантический обмен был несложен. Она также помогала Сюзанн Дюпон (Suzanne Dupont) и другим мезембриантемологам и размножила много старых «английских» клонов — C. herreanthus, C. velutinum subsp. polyandrum, C. uviforme subsp. decorum, C. pellucidum  отобранных по долговечности, красоте или тому и другому. Хэйзел сохранила большую часть материала, которых Холл послал Брайану Макину (Bryan Makin) в 1950-х, откуда её белые «билобы» и другие виды того времени.

Кстати о Макине: во время моей короткой встречи с Дереком и Джонатаном мы всё же нашли время, чтобы посмотреть фотографии, который Брайан привёз из своего последнего путешествия в Африку в 1985 г. с Китом Грэхэмом (Keith Graham) и мной. Фотографии вызвали столько самых разных воспоминаний, от белоцветкового Gibbaeum petrense у Физантефонтейна (Phisantefontein) до сморщенной Tanquana hilmarii у Кёрфонтейна (Keurfontein). Посмотрев фотографии, мы отправились в Хэрроу (Harrow), где уже собралась приличная толпа, внимательная и не целиком серая. Так были и в Саутгемптоне, в котором собрались люди примерно тех же возрастов, плюс три-четыре разукрашенных панка; я думаю, они пришли туда ради закуски. На одну из моих последних лекций в США пришло полдюжины бездомных, привлечённых застывшими пирожками и тихо дремавшими во время лекции. Нет, нет, мне больше нравятся диалоги по существу и не очень, как это было в Хэрроу. Поэтому давайте послушаем их ради английского энтузиазма и английской (цветочной) культуры!

© 2007 Mesemb Study Group