Литопсные мемуары-12

Дес и Норин Коулы

3-11 сентября 1971 г. Мы вернулись домой в воскресение 11 июля, и через пять дней к нам пожаловали особые гости. Гордон Роули (Gordon Rowley) и Лен Ньютон (Len Newton) провели с нами несколько дней, за которые мы съездили с ними в короткую экспедицию за литопсами. Гордона сильно заинтересовал Литопариумом, в котором росли растения одного рода, а именно литопсы. Растения с каждого местообитания были посажены в отдельные лотки во взятую на местообитании почву, и украшены камнями и/или мелкой галькой с места произрастания, чтобы как можно точнее имитировать природные условия, что давало нам возможность изучать растения дома и сравнивать разные виды и разновидности. Была середина зимы, в Йоханнесбурге было довольно прохладно. В первое совместное утро приехавший из холодного английского лета Гордон выскочил на улицу в футболке и слаксах, радуясь «замечательной тёплой весенней погоде». С другой стороны Лен, прилетевший из тропической Ганы, надел шерстяной свитер от «пронизывающего холодного ветра»! Они немало поездили по Южной Африки и в конце седьмой недели вернулись в Йоханнесбург. Они отправились в Солсбери (теперь Харари) в Родезии (теперь Зимбабве) в пятницу 3 сентября, в тот же день мы отправились на новые поиски неуловимого Lithops deboeri.

Направившись примерно в юго-западном направлении, мы приехали в Кимберли, где купили за R5-50 автомобильный насос, так как забыли свой дома. Остановились на ночь в деревушке Дуглас (Douglas), итого 400 миль — неплохо, если учесть что мы выехали в 10 утра, а «Гуззи» не такая уж резвая лошадка. Было очень жарко, но следующее утро выдалось холодным. Между Дугласом и Приской (Prieska) Aloe claviflora растительность была в полном цвету — великолепный пейзаж. У Ванвейксфлей (Vanwyksvlei) мы повернули на запад к Брандфлей (Brandvlei), затем опять на юго-запад к Лурисфонтейну (Loeriesfontein). Между Ванвейксфлей и Брандфлей красиво цвели Aloe hereroensis. Aloe variegata и Aloe claviflora тоже красиво цвели. Наконец мы приехали в Лурисфонтейн, где наконец был завершён ремонт гостиницы — больше нам не надо мыться в умывальнике! Небо было затянуто облаками, и в прогнозе звучало слово «misreën» - буквально «туманный дождь», как правило, очень холодный. Утром в воскресение было по-прежнему пасмурно и холодно. После завтрака Дес пошёл к стойке администратора, чтобы расплатиться, а Норин ждала, когда наши две фляги наполнят кипячёной водой. Через полтора часа Дес по прежнему ждал, и так как никто, видимо, не желал получить наши деньги, мы решили уйти. Мы передали через персонал кухни, что собираемся посетить местного полицейского! Через несколько недель мы наконец получили счёт и оплатили его.

К северу от Лурисфонтейна мы нашли Lithops kennedyi (C228) и смешанную колонию L. kennedyi и L. verruculosa (С229), и на третьем месте на той же ферме ещё L. verruculosa вместе с видом титанопсиса, которых мы не стали собирать. Небо прояснилось, но потом погода стала довольно бурной. Местность была очень плоской, без единого деревца и следов человека. Большой сарай для овец был единственной защитой от холодного ветра. Но его окружал забор, и мы не могли подойти так близко, как надеялись. Мы разбили лагерь под защитой сарая, но это была очень неприятная, холодная, мокрая и ветреная ночь. Восход в утро понедельника был холодным и ясным, но к 8:00 небо полностью затянуло облаками, и подул ледяной ветер. После завтрака мы быстро упаковали вещи и, укутавшись в пальто и одеяла, взобрались на передние сиденья, чтобы переждать погоду. К 10:00 облака почти рассеялись, и мы уехали из лагеря. Мы нашли ещё L. verruculosa, потом ехали, пока примерно в двух километрах от лагеря не остановились в перспективном месте. Пока Дес выходил из машины, Норин наклонилась, чтобы рассмотреть растение, и не поверила своим глазам: L. deboeri, наконец! (С230).

Конечно, они были в смешанной колонии с L. verruculosa — возможно (но неизвестно точно), это та смешанная колония, из которй происходили растения, присланные профессором Г.К. Нелем (Prof. G.C. Nel) доктору Х.В. де Буру (Dr. H.W. de Boer). Они демонстрировали гораздо большее разнообразие поверхности, чем потомки двух оригинальных растений доктора де Бура. Растения были разбросаны по довольно большой территории, и сделав фотографии, собрав растения, почву и камни, мы решили исследовать окрестности, чтобы узнать, до куда простиралась колония. Дес был уже 200 ярдах (180 м), когда Норин начала кричать и неистово махать руками. Ветер уносил слова в сторону, и Дес не мог понять, что она пыталась ему сказать. Причиной её возбуждения был одиночное двухголовый экземпляр L. fulleri. И хотя мы обыскали всё кругом, мы больше не смогли найти других L. fulleri среди L. deboeri и L. verruculosa. До сих пор это остаётся загадкой, но, к сожалению, нам так и не удалось вернуться на это место для продолжения поисков. Меньше чем в двух милях далее мы обнаружили вторую колонию L. deboeri (C231). Эта колония не была смешанной.

Как бы ни хотелось нам продолжить исследование территории, особенно после того, как мы нашли L. deboeri, но мы поняли, что погода не собирается улучшаться. Вторая ночь в условиях, пожалуй, худших чем в предыдущую, не оставляла времени на размышления. Следуя нашей интуиции и различным следам, мы выбрались из царства плоского однообразия и разбили лагерь. Большую часть ночи дул сильный ветер, было очень холодно. Наутро «Гуззи» покрылась инеем. Ветер стих, но было по-прежнему очень холодно. Мы решили поехать в северо-западном направлении к Спрингбоку (Springbok), чтобы убежать от плохой погоды и вернуться на 250 миль в Рихтерсфельд (Richtersveld), который во время предыдущего визита несколько месяцев назад страдал от сильной засухи. Через несколько миль от нашего лагеря мы оказались на перекрёстке, где увидели группу трёх-четырёх людей, разговаривающих на солнце. В одном из углов перекрёстка стоял довольно обветшалый фермерский домик, но рядом с ним стоял огромный ярко-жёлтый новый бульдозер — гордость и радость фермера, одного из беседующих. Вокруг его талии был обмотан кусок джерси в качестве «задогрейки». Норин осталась в «Гуззи», а Дес вышел, чтобы спросить у местных, знают ли они что-нибудь о «beeskloutjies» в окрестных местах. Фермер сказал, что ничего не знает, но попросил Деса показать ему, как они выглядят. Дес вернулся к машине и попросил у Норин мешок с драгоценным L. deboeri. Он вытащил двухголовое растение и только собирался показать фермеру, как тот схватил его и со словами «А их едят?» быстро откусил верхушку, затем быстро выплюнул!!! Мы были в ужасе, но к счастью, растение восстановилось после этой варварской атаки.

Отсюда дорога повела нас к Клипранду (Kliprand) и Гамупу (Gamoep). Множество цветов — оранжевые, разные оттенки жёлтого, пурпурные и белые — росли вдоль дороги и далее во всех направлениях. Мы проехали через великолепный горный пейзаж, сильно отличающийся от плоской равнины, где мы нашли L. deboeri. Но Спрингбок всё превзошёл. Огромные голые скалы вокруг города, на которых, казалось, растениям некуда пустить корни, были покрыты множеством цветов. Мы заправились бензином и водой, купли свежего хлеба, затем поехали на север в Стейнкопф (Steinkopf), наслаждаясь по дороге красочными видами. Остановка на ленч у колонии Cheiridopsis peculiaris, затем спуск на 1000 футов вниз к перевалу Аненоус (Anenous). В Леккерсинге (Lekkersing) мы снова заправились, подобрали автостопщика и довезли его до Стинкфонтейна (теперь Экстенфонтейн). Лен Ньютон сообщил нам о месте с литопсами, когда они вернулись в Йоханнесбург перед полётом в Родезию (=Зимбабве). Мы наконец нашли место, и прежде чем разбить на ночь лагерь, подтвердили, что это L. hillii. Следующим утром было зябко, но не так холодно, как южнее, и слава богу, ветер стих. Мы вернулись на место Лена L. hillii (С232), где нашли довольно много растений, но на весьма странном геологическом образовании. Примерно в миле мы нашли ещё одну колонию L. hillii (С233). Мы заправились бензином в Стинкфонтейне, затем поехали в Леккерсинг, где остановились на ленч. Снова поднялся сильный ветер, в результате вне «Гуззи» стало очень неуютно. Повторный визит на местообитание L. meyeri (C212) оказался довольно огорчительным, так как растений было очень мало, и были видны следы повреждения растений какими-то гусеницами. Сотни сеянцев монилярий, цветущие хейридопсисы и саркокаулоны, казалось, от гусениц не пострадали. Может, у них просто не тот вкус?

В нескольких милях до Сенделингсдрифта (Sendelingsdrift) мы нашли хорошее место для лагеря среди больших камней, защищающих от ветра, но подумав об изменчивой погоде и ветре, появляющемся как будто ниоткуда, мы решили спать в «Гуззи». Мы поднялись рано утром, было прекрасное начало дня, но вскоре вновь поднялся холодный ветер. Нужно было перепаковать мешки с почвой и камнями, чтобы освободить место для новых. Для этого пришлось вытащить надувной матрас, спальные мешки и часть щитов, образующих помост, чтобы мы могли аккуратно уложить мешки внизу. Затем нужно было всё вернуть назад — вот работёнка! Когда всё снова оказалось на месте, мы вновь посетили колонию L. herrei (С213), где нашли шесть растений в довольно хорошем состоянии — сильный контраст с тем состоянием, в котором они были в июле. В другом месте мы нашли ещё несколько L. herrei (C234), но склон холма, где они росли, был срыт для строительства дороги, и наверняка десятки, если не сотни растений были уничтожены — похоронены на дороге.

К тому времени стало очень жарко: крайности типичны для этих пустынных мест. Следуя вдоль Оранжевой реки, образующую границу между Южной Африкой и Юго-Западной Африкой (теперь Намибия), мы снова остановились для поисков растения в Бесбанке (Beesbank). На этот раз, как и на C234, нам повезло. С нашего прошлого визита прошёл дождь, и мы собрали L. herrei (C235). Растения росли на невысоких белых гребнях с красивыми камнями. Там также росли трихокаулоны (теперь Larryleachia) и саркокаулоны. На «песчаных равнинах» перед Хротдермом (Grootderm) было огромное количество суккулентов: фенестрарии, саркокаулоны, хейридопсисы и множество других, но не литопсы. Примерно в миле перед постом №2 мы нашли ещё L. herrei (C236) на синевато-сером гребне. Растения были крупнее, чем в колонии C235, но довольно скудны. На некотором расстоянии от последнего места мы нашли развилку дороги, и следуя инструкциям, которые нам дал наш друг Бобби ван Зейл (Bobby van Zyl), на почти чёрных камнях нашли литопсы (C237), похожие на C236. Эти две колонии нас озадачили, мы не могли решить, был ли это L. optica или L. herrei, но в конце концов решили, что это так называемая «прозрачная» («translucens») форма L. herrei. Когда мы вернулись на главную дорогу, обнаружили стоящий у края дороги «Фольксваген-Жук». Рядом стоял водитель, безнадёжно ждавший попутки в Порт-Ноллот. Несмотря на два запасных колеса он встал, так как получил три прокола! Мы отвезли в Порт-Ноллот его и одно колесо, чтобы он мог его починить. Он собирался на следующий день на попутке вернуться к своей машине. Мы поселились в отеле «Нова Скотия», где насладились божественной ванной.

Всю ночь звучал туманный рожок, и проснувшись следующим утром, мы увидели плотный покров облаков. Много миль мы ехали через плотный туман. Он постепенно редел, и когда мы достигли перевал Аненоус, примерно в 50 км от моря, небо было безоблачным и светило ласковое солнышко. Однако в Спрингбоке стало слишком пасмурно, чтобы ещё раз сфотографировать великолепные цветы. Возле Аггенейс (Aggeneys) тоже было множество разных цветов. Мы остановились, чтобы собрать немного семян, затем поехали через Пофаддер, Какамас, Кимус (Kiemoes) и Апингтон (Upington). Затем был длинный пыльный путь до Олифантсхук (Olifantshoek), и, наконец, в конце длинного дня мы прибыли в отель «Минерва» в Сайшене (Sishen) — 463 мили от Порт-Ноллота. В субботу 11 сентября мы снова целые и невредимые вернулись домой, проехав за неделю по счётчику 2200 миль.