Шперргебит, 1976 г. (часть первая)
Алмазная территория №1 — Шперргебит («запретная территория»). Большинство людей, слыша эти названия, представляют огромные бесплодные пустыни, покрытые песком, среди которого сияют алмазы, и ничего другого. Полоска земли на западном побережье Юго-Западной Африки (теперь Намибия), между Людерицем (Lüderitz) на севере и Оранжемундом (Oranjemund) на юге — об этом месте вы, возможно, читали или слышали, но вряд ли когда-нибудь там побываете.
В апреле–мае 1976 г. Дез и я вместе с Даррелом Плауэрсом (Darrel Plowers) и его сыном Робертом получили невероятную возможность посетить эти таинственные, надёжно охраняемые места, чтобы искать — нет, не алмазы — суккуленты. В июле 1975-го при посещении конгресса Aloe 75 в Южной Родезии (теперь Зимбабве), мы обсуждали с Даррелом возможность объединения усилий для экспедиции в горы Клингхард (Klinghardt), проходящие через Шперргебит. Интересы Даррела распространяются на Стапелиевые, Трихокаулоны (теперь Hoodia и Larryleachia) и близкие рода, некоторые из которых были открыты Куртом Динтером (Kurt Dinter) в горах Клингхард, когда он посетил их в 1922 г. Для ревизии семейства, которую предпринял Даррел, требовалось получить материал из типовых месторождений.
Lithops optica сначала был найден в 1909 г. в заливе Принца Уэльского (Prince of Wales Bay, Prinzenbucht), примерно в 30 милях от Людерица, но он встречается в разных местах в окрестностях Людерица. Однако у нас не было никаких сообщений об этих растениях между Оранжевой рекой и заливом Принца Уэльского, и нам не терпелось исследовать эту территорию для выяснения ареала L. optica и, если возможно, открыть другие литопсы. Мы оставили Родезию с мыслью, что в один прекрасный день наша многолетняя мечта осуществится, но даже не догадывались, насколько этот день близок. Вскоре после нашего возвращения Даррел попросил сообщить, есть ли у нас в апреле–мае свободные дни, так как он подал заявление на разрешение посещения Шперргебита для себя, сына Роберта и нас.
Пятница, 23 апреля 1976 г. — всё упаковано и готово, и надеясь, что мы ничего не забыли, мы оставили свой дом в Йоханнесбурге в 8:30 и поехали на нашу маленькую 100-акровую ферму, Свакару (Swakaroo), где мы поместили на крышу ещё одно запасное колесо — необходимая вещь в местах, где мы часто бываем. Дав последние наставления и попрощавшись со всеми на ферме, мы отправились в путь в 11:00. Наш обычный путь в ЮЗА проходит через Фрейбург (Vryburg), в который мы приехали в 17:00 и сразу отправились к нашим друзьям, Бобби и Тини ван Зил (Bobby, Tienie van Zyl), которые, как всегда, оказали нам радушный приём. Прибыли другие люди, и был замечательный ужин, за которым последовал очень живой и интересный вечер, разговоры о разных предметах продлились далеко за полночь.
Нам нужно было обязательно подняться достаточно рано, потому что мы должны были проехать через Сайшен (Sishen) или Олифантсхук (Olifantshoek), чтобы заправиться бензином до 13:00, чтобы мы могли проехать через Карасбуг (Karasburg) или Грюнау (Grünau) в воскресение. Бензин не продавался с полудня субботы до 6:00 понедельника из-за ограничений, связанных с нефтяным кризисом на Ближнем Востоке. Это сильно повлияло на наше путешествия.
Лужи и запруды вдоль дороги демонстрировали, что в этом году опять были обильные осадки. Через несколько миль от Фрейбурга асфальтовая дорога была покрыта водой на полмили, и в тех местах, где дорога спускалась в низину, во все стороны тянулись плотины. Нам пришлось долго объезжать затопленное место, где телефонные столбы стояли наполовину в воде, которая, должно быть, в центре достигала глубины десяти метров. Там плавало множество озёрных птиц.
Низкий мостик был смыт, пришлось сделать ещё один короткий объезд. Поля вокруг нас были в прекрасном состоянии: там, где мы привыкли видеть голую землю с пучками травы, росла густая трава.
В Сишене мы простояли длинную очередь на заправочной станции. Как и мы, люди запасались топливом на выходные, и были видны большие бочки с различными надписями. Нам снова стало ясно, как опасна такая практика, и как было бы лучше, если бы власти разрешили заправочным станциям открываться по воскресениям на час. Мы остановились на ленч у Олифантсхука, после чего проехали скучный отрезок в 99 миль до Апингтона (Upington). Асфальтированная дорога наконец открылась и была большим прогрессом по сравнению со старой разбитой гравийной дорогой, которая причинила нам столько неудобств в предыдущие поездки. В 15:00 мы достигли Апингтона и поехали в Луисвейль (Lousvale), чтобы взглянуть на новую колонию Lithops bromfieldii var. mennellii (C283, см. “Lithops”, 2005, стр. 102). Дорога изменилась: она тоже была заасфальтирована, и для этого были изрыты большие полосы земли. Однако с помощью местных ребятишек мы нашли несколько растений и были рады узнать, что они не были уничтожены экскаваторами, как это, к сожалению, часто бывает — иногда кажется, что литопсы предпочитают тот же тип камней и гравия, что и строители дорог.
Мы разбили лагерь у другого литопсного местечка на северном берегу Оранжевой реки. Как и везде, трава была очень густая, и в конце концов мы устроились в русле пересохшей реки. Этот первый лагерь нашего путешествия оказался самым приятным и комфортным. В утро воскресения мы проснулись перед великолепным восходом солнца. Вскоре мы упаковались и вернулись на свежеасфальтированную дорогу к границе с ЮЗА у Накоп (Nakop). Эти 80 миль пути во время всех поездок были худшими и самыми пыльными, и движение всегда было активным. Однажды на старой грунтовой дороге невозможно было обогнать автомобиль, потому что пыль снизила видимость до нескольких ярдов.
В Карасбурге (Karasburg) мы спросили в полицейском участке, где находится определённая ферма и как туда проехать. Телефонный звонок фермеру за указаниями, и мы в пути. Мы уже несколько лет знали о существовании на этой ферме L. fulviceps (C284), но каждый раз, когда мы были в этих местах, что-нибудь да мешало нам позвонить туда.
Фермер встретил нас у ворот, и выслушав нашу просьбу он поехал с нами на место. Вернувшись к дому, мы встретились его сестру, которая посмотрела на меня и сказала Дезу: «Вы наверняка скажете, что это ваша жена. Но она больше похожа на вашу дочь!» Мы сели на веранде, пили кофе и болтали, пожилая женщина очень разговорилась. Я думаю, они вели одинокое существование, они жили вдвоём, без слуг, и когда она начала говорить — в основном о погоде, о замечательных дождях, по сравнению с засухой в начале 70-х — её было очень трудно остановить и вырваться от них.
Грюнау гордился отелем, в котором мы остановились во время нашего первого путешествия в ЮЗА — и больше там не появлялись! Даже скромный лагерь в неудобном месте был лучше этого заведения. Уровень бензина в баке вынуждал нас заправиться здесь следующим утром, но мы знали о хорошем месте для лагеря в 14 милях по дороге на Клейн-Карас (Klein Karas). Оно не было идеальным, так как находилось между дорогой и железнодорожными путями, и когда мы приехали, обнаружили, что всё покрыто густой травой и места для безопасного разведения огня нет. Так как ворота, ведущие на соседнюю ферму были открыты, мы решили заехать туда и поискать место получше. И снова из русла пересохшей реки получилось замечательное место для лагеря.
На перекрёстке недалеко от Грюнау, где мы свернули с асфальта, мы увидели знак, утверждающий, что дорога через 70 миль закрыта — как раз в этом месте дорога должна пересекать реку Лувен (Loewen, Львиная). Там нет ни моста, ни дамбы, и из-за недавние дождей, река, должно быть, вышла из берегов. Когда мы поинтересовались в гараже, нам ответили, что машины проходят и знак устарел. Альтернативой было длинный объезд через Кетмансхоп (Keetmanshoop), и мы решили рискнуть. Когда мы подъехали к дороге, уровень воды в реке был очень низким и не вызвал никаких проблем, но достаточно высокая песчаная отмель у ближнего берега была бы труднопроходима без полного привода и высокого клиренса нашего «Лендровера». Незадолго до реки дорога испортилась и была такой до Сехейма (Seeheim). Обычно в ЮЗА отличные дороги, и вскоре после сильных дождей дорожные рабочие приступают к работе и быстро чинят все повреждения. Но в этот раз обильные дожди и наводнения были по всей стране, и рабочие не могли поправить всё сразу.
Сехейм — небольшое поселение на реке Фиш (Fish River) в месте, где ветка железной дороги из Людерица и Ауса (Aus) соединяется с главной линией север-юг. Старая дорога спускалась к реке и пересекала её по старой низкой бетонной дамбе. Когда проезжаешь по долине, похожей на каньон, открывается прекрасный вид, но частые наводнения и прогресс потребовали строительства моста, который теперь величественно изгибается высоко над рекой. Сгущались тучи, и вскоре после пересечения Рыбьей реки мы попали на передний край сильной бури. Через несколько миль по грязи мы её миновали, а ещё через несколько миль свернули с главной дороги к ферме «Плато» (Plateau), где жили наши друзья, Герберт и Гретель Эрни. (Herbert, Gretel Erni).
За несколько лет до этого Герберт Эрни отдал нам несколько пакетиков со старыми семенами литопсов, которые он хранил 10–14 лет, но так и не посеял. На некоторых пакетиках было написано L. optica из разных мест, некоторые с Алмазной Территории, но в то время нас больше интересовало, смогут ли такие старые семена прорасти. Через три дня после посева большинство семян проросли, против семи дней у свежих семян, посеянных в то же время. С тех пор мы убедились, что семена 16-летней давности абсолютно жизнеспособны, и это один из способов выживания этих пустынных растений, колонии которых могут быть полностью уничтожены затянувшейся засухой. Как только растеньица показали из семядолей свои первые листья, стало очевидно, что это вовсе не обычный L. optica, и год за годом мы с огромным интересом наблюдали, как при развитии растений цвет, форма и узор становились всё более явными. Некоторые были похожи на L. herrei, с тонким рисунком, не встречающимся у L. optica, но когда появились цветки, это был ещё один сюрприз! L. herrei, насколько нам было известно, встречался только к югу от реки Оранжевой, хотя почему некоторые виды не могут её преодолеть, остаётся загадкой. И у L. herrei жёлтые цветки, тогда как у наших новых растений они были белыми! Теперь, когда мы наконец ехали на Алмазную Территорию, мы хотели спросить у Герберта, где он нашёл растения. Мы думали, что он сам собрал семена, но он сказал, что их кто-то принёс, а сам он никогда не был в Шперргебите. Поэтому он не мог уточнить данные о произрастании. Это нас немного огорчило, но описание Динтером его визита в Клингхардтские горы в 1922 г. оказалось очень полезным. Когда Даррел и Роберт Плауэрс несколько недель назад останавливались у нас на своём пути в ЮЗА, мы начали работу над данными Динтера о Стапелиевых, Трихокаулонах (теперь Hoodia и Larryleachia) и т.д., которые он там обнаружил. Он упомянул, что при на пути из гор Клингхардт к Богенфелс (Bogenfels) он обнаружил литопсы возле Цватркоппье (Zwartkoppje) (= Cварткоп (Swartkop), северо-восток от Богенфелс, C293, см. “Lithops”, стр. 251) — но растения отличались от прибрежных толстой кутикулой (“stärkere Cuticula”). Тогда я прочитала его описание путешествия от Бунтфельшу (Buntfeldschuh) до гор Клингхардт, его удивительные находки и его возвращение, и поразилась, когда поняла, что это должен быть просто ботанический рай. Он нашёл так много растений — суккуленты, однолетники, кустарники и т.д — что иногда было трудно перенести все его находки к лагерю после дня исследований. При возвращении повозка, запряжённая мулами, была настолько переполнена, что там было место только для кучера, а Динтеру и его помощнику приходилось идти рядом.
Ночью мы остановились в отеле в Аусе, а на следующий день отъехали от города на одну милю и обнаружили колонию L. bella (С285, см. “Lithops”, стр. 210). Тела растений раздулись после недавних дождей, и среди камней и скал гнездились большие группы до 20 головок. Они, должно быть, выглядели очень красиво, когда их цветки раскрывались на послеобеденном солнце, почти все они были с бутонами.
Даррел и Роберт уже провели три недели в ЮЗА, т.к. наши отпуска не совпадали, и они уже побывали в Виндхуке (Windhoek), на Брандберге (Brandberg) и во многих других местах. Они должны приехать в Аус со стороны Хельмерингаузера (Helmeringhausen), и если мы их не встретим по дороге, то должны встретиться с ними в тот же день в Людерице.
Вскоре после выезда из Ауса в Людериц дорога идёт через “Verboten” — «Запрещённую территорию», знаки вдоль дороги запрещают путешественникам съезжать с главной дороги. Железнодорожные пути и дорога идут параллельно почти до самого берега, и местами обе должны очищаться от песка, так как на них наползают дюны. В том, как эти ползучие чудовища возвращаются вновь и вновь, засыпая следы человека и стирая проложенные им дороги в пустыню, можно почти почувствовать противодействие человеку. В Шперргебите мы это почувствовали ещё раз и ещё сильнее. 80 миль от Ауса до Людерица были заасфальтированы, но везде были видны следы метлы, сдерживающей постоянно прибывающий песок. Чёрная лента асфальта выделяется на фоне яркого песка, а когда приближаешься к Людерицу, она изгибается через пустынный, но очень красивый лунный ландшафт, покрытый чёрными скалами. Возле железной дороги возвышалось одинокое здание со странной вывеской “Grasplatz” («Место для травы»). На много миль назад, у Ауса, действительно есть трава, но здесь не было видно ни былинки! (Позже мы узнали историю этого названия. В давние времена сено и другой корм для скота хранилось на Грасплаце на достаточном удалении от берега для защиты от неблагоприятного воздействия влажного морского воздуха).
© 2006 Mesemb Study Group